Галактики, как песчинки - Страница 70

К оглавлению

— Да. Они не отвечают. Их телефоны не отвечают. Я не знаю, что… — Тут меня озарило. — Придумала! Сейчас…

Я снова схватила аппарат и набрала номер. Уже после третьего гудка послышался голос Валька:

— Да?

— Это я. Узнал?

— Ты?! — изумился он. — Господи, как ты могла…

— Прекрати, сейчас не до этого. Приезжай ко мне. Немедленно.

— К тебе домой? — уточнил Валько.

— Да, прямо сюда.

— Хорошо, еду. — По моему голосу он понял, что случились нечто из ряда вон выходящее. — Буду минут через двадцать.

— Поспеши, пожалуйста, — взмолилась я.

— Уже спешу.

Закончив разговор, я почувствовала некоторое облегчение. Скоро здесь будет Валько, он во всём разберётся. Обязательно разберётся. И найдёт способ связаться с отцом…

— Кому ты звонила? — спросил Олег.

— Одному другу. Он нам поможет.

— Кто он?

— Его зовут Валько.

— Это фамилия или сокращённое от «Валентин»?

— Вообще-то фамилия, но здесь его действительно зовут Валентином.

— Здесь? Как это понимать?

Я обняла Олега и положила голову ему на плечо.

— Сейчас объясню, — сказала я, напрочь игнорируя предостерегающий шёпот психоблока. — Всё объясню. Прежде всего, меня зовут не Рейчел, а Рашель…

27

Как всегда, Валько был сама рассудительность.

— А ты не сообразила позвонить Кузнецову? — спросил он, выслушав мой сбивчивый рассказ.

— Сообразила. Но я не знаю его личного номера.

— Дурочка ты! А справочные зачем существуют? — Он шагнул к встроенному в стену гостиной бытовому терминалу и вызвал объединённую базу данных всех телефонных компаний Новороссии. — Кузнецов сейчас наша единственная ниточка. К твоему сведению, мой аварийный передатчик тоже молчит… Опля!

— Что такое?

— Здесь указан только номер домашнего видеофона. С его женой то же самое.

— У нас добрая половина населения не регистрирует свои персональные телефоны, — произнёс Олег, до того сидевший тихо как мышка. Моя история подействовала на него ещё более ошеломляюще, чем инцидент с Аней Кореевой и Сашей Киселёвым. А окончательно его сразило известие, что мне девятнадцать лет и я офицер космического флота… — Это традиция, произросшая из боязни, что твои разговоры могут подслушивать. — Он фыркнул: — Какая наивность! Если охранке понадобится, она вычислит любой телефон, зарегистрированный или нет.

— Очень скверно… — Валько почесал затылок. — Было бы неплохо связаться с его дочерью, но в памяти видеофона её номера нет. И записи всех разговоров стёрты. Они автоматически удаляются ежедневно, в три часа ночи. Обычная практика. А поискать в базе данных… Как зовут дочь Кузнецова?

— Елена. Но её фамилии я не знаю. Вряд ли она живёт под своей девичьей, на Новороссии для замужних женщин это не принято.

— Тогда глухой номер, — резюмировал Валько. — В Верхнем Новгороде проживает около двадцати миллионов человек, и среди них тьма тьмущая Елен Руслановных. Слишком распространённые имена. — Он отошёл от терминала. — Я так понимаю, что у Эстер должны быть резервные каналы связи с нашей разведкой. Попытаюсь вызвать помощь через неё. Но мне нужен профессиональный компьютер.

— Наверху, в моей комнате, — сказала я. — Пойдём.

— Нет, ты останешься здесь. Присматривай за пленниками.

— Да, ты прав. Тогда поднимайся по лестнице, вторая дверь слева. Только не вздумай рыться в моём белье.

Уже направляясь к двери, Валько ухмыльнулся:

— К тебе возвращается чувство юмора. Это хороший знак.

Он отсутствовал не более пяти минут. За это время мы с Олегом не произнесли ни слова и избегали встречаться взглядами. Мы оба чувствовали себя неловко — мне было стыдно, что я целый месяц водила его за нос, хоть и не по своей воле, а он, похоже, робел передо мной.

Наконец из холла донёсся быстрый топот ног, и в гостиную ворвался Валько — бледный как покойник, с лихорадочно сверкающими глазами.

— В чём дело? — всполошилась я. — Что стряслось? Ты связался с Эстер?

— Нет. Сейчас это… нежелательно. Её лучше не втягивать. Я кое-что обнаружил. Такое…

— Ну, что же?

— Я подключился через твой терминал к компьютеру твоего отца. И посмотрел, чем он занимался перед уходом. Теперь я всё понял.

Снедаемая нетерпением, я схватила его за грудки и хорошенько встряхнула.

— Так что же ты понял?!

— Эти ребята, — Валько указал на мирно спящих рядышком Аню и Сашу, — никакие не доморощенные подпольщики. Твой отец проанализировал досье всех пятерых — Кореевой, Киселёва, Иванова, Компактова и Ворушинского — и выявил в их биографиях одну общую черту. Короче говоря, они агенты извне, внедрённые на Новороссию три года назад.

Олег потрясённо ахнул. А я почему-то сразу успокоилось. От этой новости ситуация не стала лучше, но во всяком случае прояснилась.

— Они не пятидесятники, — сказала я.

— Конечно, нет. Они люди. Другой вопрос — откуда они, кого представляют и какие цели преследуют.

— Сейчас мы это выясним. Сейчас мы всё выясним. Обождите минутку.

Я выбежала из комнаты, быстро поднялась на второй этаж, вошла в спальню отца и Анн-Мари, а оттуда — в ванную. Порывшись в аптечке, я вскоре нашла упаковку инъекционных ампул с надписью: «Диметилатропина гидрохлорид». Не самый лучший препарат, зато весьма эффективный, который напрочь лишал человека воли и способности сопротивляться. Я не ошиблась в Анн-Мари — она оказалась достаточно предусмотрительной и на всякий пожарный обзавелась средством для «развязывания языка». Ещё я прихватила из аптечки синергин, после чего вернулась в гостиную.